иеромонах Евлогий (Самороковский)

Димкина ночка

    На дворе лил холодный осенний дождь. Безжалостный ветер рвал листья с деревьев и злобно хлопал какой-то, уже полуоторвавшейся железякой на крыше дома. В комнате было тепло, несмотря на то, что отопление еще не дали. У нас всегда так, по крайней мере, последние лет десять, отключают слишком рано, а дают поздно, экономия – кажется так это сейчас называется. У ног тихо мурлыкал «Ветерок», еще советский, но еще вполне рабочий обогреватель, он то и обогревал мою небольшую квартирку. Взглянув на часы, я обнаружил, что уже далеко за полночь. Что же такое, что? Что? Что? Какая-то тревога засела во мне и не давала уснуть, гоняла меня по комнате из угла в угол, как маятник… я прочел молитву, стало легче. Достал из шкафчика «Валидол», подумал немного, и положил обратно, нет,… не то… не сердце… Ожидание чего-то наползало на меня со всей неотвратимостью.
    Телефонный звонок раздался в третьем часу. Я от неожиданности вздрогнул, напрягся и потянулся к трубке... дождался.
– Батюшка, благословите! – почти с плачем прокричала в трубку Нина, наша прихожанка…
– Что? Что случилось?
– Димка… Внук…, – ее плач перешел в тихое, почти бесшумное рыдание. Было слышно, что плачет она давно и сил у нее уже нет.
– Где?
– В реанимации…
– Бегу! Буду через десять минут! – ответил я и положил трубку на телефон.
    Мысли закрутились, как белка в колесе. Димка, Димка … долгожданное дитя своих родителей. Так, они же крестить его собирались, но все откладывали, то некогда, то приболел, то еще что-нибудь… вечно вот так, тянут, пока петух жареный не клюнет,… Что с ними поделаешь? Значит, крестить… ящик… крестильный ящик. Так, в храме, на жертвеннике… ключи,… где ключи? Всегда у меня так, как нужно, так не доищешься! Растяпа! Вот же они, на полке перед зеркалом.
    Через минуту я уже почти бежал, по темной улице подгоняемый дождем и ветром. Одинокая лампочка светила в переулке, качаясь на столбе и почти не помогала в пути. В такой тьме запросто можно было споткнуться или угодить в лужу. Через некоторое время я уже поднимался по ступенькам к реанимационной палате. Меня встретили Димкины родители и обе его бабушки, темные, поникшие, словно придавленные к земле огромным камнем. На лицах отражалась бессонная горестная ночь и то, что слез у них почти уже не осталось.
– Пойдемте! – сказал я им и зашагал в конец коридора.
– Батюшка, его утром забирают в город, так доктор сказал. А еще сказал, что бесполезно все, не жилец он. – Нина снова всхлипнула и тихо зарыдала, закрыв лицо руками.
– А ну тихо! Мне хоть сердце своими слезами не рвите. Я ведь не железный, до инфаркта своими истериками доведете. Тут молиться надо, а не головой о стену стучать.
– Так родное дитятко-то!
– Тем более надо. А по-поводу «жилец» или «не жилец», это еще посмотрим, Господь чудеса творит. Сколько я таких «нежильцов» видел? По сию пору многие здравствуют. Правда, некоторые не научились ни чему, в храм на веревке не затянешь, но ведь живы же. Помнишь, в прошлом году крестил человека, которому череп сложили по кусочкам, чтобы в гробу красивее выглядел, тоже, ведь, «не жилец», говорили. Буквально вчера его на улице видел. Так что брось причитать. На все воля Божия. А рыдать у аналоя на исповеди будешь. Вот и пришли. Заходите.
    Мы вошли в палату реанимации. Все было настолько белым, что после темного больничного коридора отзывалось болью в усталых после бессонной ночи глазах. На кроватке лежал маленький человечек, проживший всего ничего, но уже успевший заглянуть в лицо той, которая неизбежно приходит к каждому и которой почти все судорожно и нелепо боятся, как будто могут хоть что-то изменить, отвратить или убежать от нее. Хриплое, неровное Димкино дыхание то и дело прерывалось. Было понятно, что каждый новый вдох дается ему с усилием.
– Воду, быстро! Я начинаю.
– Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков!
– Господи благослови, Господи, помоги! Спаси и сохрани младенца Димитрия! – почти в голос молилась Нина рядом со мной.
    Крещение совершили быстро, «страха ради смертного». Ну, младенец Димитрий, карабкайся с помощью Божией, ты нужен нам, необходим просто. И родителям, и бабушке с дедом, и храму … ишь ты, пожить еще не успел толком, а уже собрался. Не отпустим мы тебя! Господи, помоги, на Тебя все упование наше, да будет воля Твоя.


***
    Вчера на Литургии причащали нашего младенца Димитрия. Не по годам большой карапуз сидел на руках у своего деда, глядел на стоявших вокруг богомольцев и тянулся ручонками к березовым веткам у икон. Вот и до Святой Чаши добрались. Слава Тебе, Господи! Ну, здравствуй, Димка! Здравствуй, моя бессонная осенняя ночь.
– Причащается раб Божий младенец Димитрий…